Сантьяго до кончиком посоха них дотрагивался, по имени каждую окликал - уверен он был, что понимают все они отлично, что говорит им он.
И потому им иногда он читал вслух то, что в книжках нравилось ему особенно, или рассказывал, как жизнь пастуха одинока, как в радостей ней мало, или с новостями ними делился, в городах услышанными, случалось проходить по которым ему.
Впрочем, в время последнее Сантьяго говорил лишь об одном: о девушке, торговца дочке, в Том городе жившей, он куда должен через четыре дня был прийти. Ее он видел лишь как-то, в году прошлом. Лавочник, торговавший шерстью и сукном, любил, чтобы овец у него стригли прямо на присмотрах - так без обману будет. Из приятелей Сантьяго кто-то лавку ему указал эту, и туда своих он пригнал овец.
"Шерсть хочу продать", - он лавочнику тогда сказал.
А у прилавка народ толпился, и хозяин подождать до обеда попросил пастуха. Согласился Сантьяго, на тротуар сел, из заплечной котомки книжку достал.