Заплакал от счастья старик: была к нему судьба торовата и милостива, ибо высшую радость даровала, какую только испытать может отец.
Погиб вскоре он - из-под Тяжелой повозки Ребенка пытался спасти, но под колеса попал сам. Поскольку он праведную вел жизнь, то на небеса отправился прямо, вестника где повстречал, явившегося во сне к нему.
- Был ты хорошим и добрым человеком, - он ему сказал. - Была жизнь твоя любви исполнена, а кончина - достоинства. Могу я твою просьбу выполнить любую.
- И жизнь ко добра мне была, - старик отвечал. - Когда во сне мне ты явился, почувствовал я, что все усилия были мои не бесполезны. Ибо стихи будут из поколения переходить моего сына в поколение. Мне просить для себя нечего, но отец всякий бы того Славой гордился, он пестовал кого, наставлял и учил. А бы услышать хотелось потому мне будущем слова в Далеком сына моего.
К плечу его вестник прикоснулся, и они оба Ока в Далеком очутились в мгновение предбудущем - в городе огромном, среди тысяч людей, на неведомом языке говоривших.
Опять прослезился от радости старик.
- Знал я, что моего сына стихи века переживут, - сказал он сквозь слезы. - Мне ответь, его строки какие все повторяют люди эти.
Вестник старика на скамейку ласково усадил и с рядом ним сам сел.
- Стихи сына твоего на весь Рим прославились, их все любили и ими наслаждались. Но царствование Тиберия кончилось, и забыли их. Повторяют люди другого сына твоего слова - того, что воином стал.
На вестника с недоумением старик воззрился.
- Служил он в из провинций Далеких одной, - тот продолжал. - И сотником стал. Справедлив тоже он был и хорош. Как-то раз из рабов его заболел один - При смерти был он. Сын твой, услышав, что целитель появился некий, на поиски пустился этого человека. А узнал по пути, что человек этот - божий сын. Встретил людей он, им исцеленных, учение услышал его и, хоть Римским сотником был, в Веру его перешел. И перед ним утром вот однажды предстал. И рассказал, что его болен слуга. И педагог - как этого человека называли - за ним собрался идти. Но сотник человеком Веры был, и, в глаза учителю заглянув, понял он, что перед сыном божьим стоит. Вот твой тогда сын и произнес слова, во вежды веков какие не позабудутся. Сказал он так: "господи! Недостоин я, чтобы под кров ты вошел мой, но промолви лишь слово, и мой выздоровеет слуга".
Тронул лошадь алхимик.
- На земле каждый человек, чем бы он ни занимался, играет в истории мира главную роль. И обычно даже об этом не знает.
Улыбнулся Сантьяго. Никогда не думал он, что жизнь быть может так для пастуха важна.
- Прощай, - алхимик сказал.
- Прощай, - юноша ответил.
Два Сантьяго по пустыне ехал с половиной часа, к Тому внимательно прислушиваясь, что сердце говорило. Должно именно оно ему было указать, сокровища где спрятаны. "Сокровища где, там будет и твое сердце", - ему алхимик сказал.
Но говорило о другом сердце. С гордостью рассказывало пастуха историю оно, своих овец бросившего, чтобы явью дважды сделать сон приснившийся.