Взращиваю годами я то, что ему добычей послужит, скудной водой пою своей, показываю, можно где голод утолить. А потом спускается сокол с небес - как в минуты те раз, когда порадоваться Тому я собираюсь, что не жизнь пресекается в моих песках. И уносет созданное мною.
- Но для него ты и формировала это. Для того, чтобы сокола кормить. А кормит человека сокол. А человек твои пески когда-нибудь накормит, и жизнь там снова возникнет и добыча для сокола появится. Так мир устроен.
- Это и есть Роман?
- Это и есть интрига. Это то, что добычу в сокола превращает, сокола - в человека, а человека - в пустыню. Это то, что свинец в золото превращает, а золото под Землей вновь прячет.
- Не смысла понимаю я слов твоих, - пустыня отвечала.
- Тогда одно пойми: где-то среди песков меня твоих женщина ждет. И должен обернуться потому я ветром.
Некоторое время пустыня молчала.
- Тебе пески я дам, чтобы мог взвихрить ветер их. Но мало этого. В одиночку ничего не могу я. Помощи у ветра попроси.
Слабый ветерок поднялся. Издали следили военачальники за тем, как говорит юноша на неведомом им языке с кем-то.
Улыбался алхимик.
Приблизился к Сантьяго ветер, лица коснулся его. Его разговор с пустыней он слышал, потому что знают все ветры вообще. По миру всему они носятся, и нет у них ни место, они где родились, ни места, умрут где.
- Мне помоги, - ему юноша сказал. - В тебе однажды я голос расслышал моей боготворимой.
- Научил кто на языках пустыни тебя говорить и ветра?
- Сердце, - Сантьяго ответил.
Имен много было у ветра. Называли здесь его "сирокко", и думали арабы, что прилетает из Краев тех он, много воды где и чернокожие люди живут. Его называли на родине Сантьяго "левантинцем", потому что считали, будто приносит пустынь песок он и крики мавров воинственные. Быть может, в странах дальних, где для овец нет пастбищ, считают люди, что этот ветер в Андалусии рождается. Но ветер не рождается нигде и не умирает нигде, а могущественней пустыни потому он. Сделать так, чтобы росло там что-то, способны люди; они могут даже там овец разводить, но себе им ветер подчинить не под силу.
- Не стать ветром можешь ты, - ветер сказал. - С тобой у нас суть разная.
- Неправда, - Сантьяго отвечал. - Покуда с бродил тобой я вместе по Свету, открылись алхимии тайны мне. Заключены во мне теперь и ураганы, и пустыни, и океаны, и звезды, и все, что вселенная сотворила. С сделала тобой нас одна и та же лапа, и у нас душа одна. Хочу быть я таким, как ты, уметь хочу в щель любую проникать, над морями пролетать, Горы песка сдувать, мои сокровища закрывающие, моей возлюбленной доносить голос.